У меня тут дебит с кредитом не сходятся. В такие минуты очень хочется сделать что-нибудь эпохальное. Чайник там отскрести до зеркального блеска внутри и снаружи, в кладовке разложить палатки и спальные мешки по полочкам, распечатать,в конце-концов, фотографии с дисков, наклеить ярлычки на папки: "Школа", "Налоги", "Банк", написать в ЖЖ какую-нибудь фигню и ты ды...

Вот. Дело было на заре моей жизни в Нью-Йорке. Мир тогда был громаден и чужд. Ночью в окно равнодушно светил Верразано, а газовая плита загадочно мерцала фиолетовым огнем без всякого моего вмешательства. Улицы завывали сиренами, телевизор пугал пожарами. Язык, на котором говорил город, сливался в одну общую мелодию, которую мне никак не удавалось ни спеть ни запомнить. Звонок в дверь был внезапным, как приступ аппендицита. Вздрогнув, робко спросила - Ху из ит? Низкий мужской голос буднично произнес: Терминатор... Сердце мое бешенно забилось. О, этот город, этот безумный неспящий город, где терминатор мускулистым пальцем жмет на клавишу звонка в квартиру голубоглазой красавицы средних лет. Что ему надо? Куда бежать? Что делать? Путаясь в поворотах замка, открываю, забывая дышать... Приземистый коренастый Гонзалес с пульвелизатором в руке просеменил на кухню и привычно оросил зловонной жидкостью за холодильником и газовой плитой. Мексиканец, таки, был наемным убивцем. Но убивал он исключительно наших шестилапых братьев, которых так славно воспел Довлатов, наносил по ним упреждающий удар из неказистой пшикалки. Да и, откровенно говоря, не терминатором он и назвался. Так - экс, в прошлой жизни, наверное. Пережив визит Минотавра, я, зато, смело смотрю в глазок в лицо американской действительности и вполне понимаю, что мне говорит телевизор, не говоря уже о том, что вместо Верразано, в окно мое глядит маленькая зеленая женщина с факелом. Ну, если вытянуться сильно вправо - то можно встретиться с ней глазами.